и ее ауру срисовали. Один из них точно выжил. А если он своим заказчикам рассказал про нее? Она же теперь тоже в опасности. Надо немедленно позвонить и предупредить. Пусть спрячется. Я от таких мыслей даже вскочила. Забыла совсем и про Рэна, и про то, что вроде как тренироваться должна. Вспомнила только тогда, когда стул, на котором я сидела с грохотом на пол упал.

— Ой!

— Что случилось? — Рэн за секунду оказался рядом. — Яна? Что такое?

Он таким обеспокоенным выглядел, как будто и в самом деле за меня переживает.

— Ничего, — получилось резче, чем мне хотелось, но не извиняться, же теперь. — А ты чего подскочил?

— Ты бы себя видела. На тебе же лица нет. Подумал, что увидела что-то.

— Нет, ничего не увидела. Можешь не беспокоиться. Не думаю, что здесь тебя найдут.

— Я не за себя беспокоился.

— А за меня тем более не стоит. Сомневаюсь, что твоему Нарану не все равно, в каком виде я к нему попаду, — сама не знаю, почему я все это говорила. Слова вырывались прежде, чем я успевала их обдумать.

— Ты о чем? — Рэн явно был озадачен.

— Как о чем? Ты же должен меня отдать этому вашему повелителю. Ну, или как-то так. Я плохо тогда поняла суть. — Я старалась говорить спокойно и отстраненно. Очень не хотелось, что бы он понял, что же я на самом деле сейчас чувствую.

— Вот именно, что плохо поняла. Я не собираюсь отдавать тебя Нарану.

И вот почему эти слова задели меня? Ведь мне радоваться надо, что все вроде как в порядке теперь. И мне не грозит попасть к повелителю демонов. Но повела я себя как форменная идиотка.

— Так я еще и не нужна теперь? Просто замечательно! — я всплеснула руками. От злости в ушах звенеть начало и я даже немного испугалась, что не удержу стихию. Призову ураган или пожар устрою. То-то весело будет, но остановиться и успокоиться уже не могла.

— А что так? Другую дуру нашел? Посговорчивее? Самому не противно? — я наступала на Рэна до тех пор, пока не оказалась совсем близко.

А он молчал. И просто смотрел на меня, я видела, как он от злости сжимает кулаки, как бьется на виске жилка и почему-то это меня еще больше завело.

Только я снова рот открыла, даже речь обвинительную придумала, как Рэн схватил меня и…..и все. Я пропала. Поцелуй не был нежным даже близко. Он был жестким и отчаянным каким-то. Про то, что бы вырваться из объятий демона у меня даже мысли не появилось. Наоборот, я вцепилась в него с силой утопающего. А все вокруг шумело и вертелось. И я не поняла, то ли это я ветер вызвала, то ли просто мне все это показалось. Да и понимать мне не очень-то и хотелось. Мне было мало: мало поцелуев, мало прикосновений. И это я первая стала срывать с него рубашку. А потом все перестало существовать. Остались только мы, его руки на моей коже, его губы на моих губах и мои руки, скользящие по телу моего демона. Все остальное отошло на второй план, потерялось в вихре чувств и желаний. Не знаю, как мы оказались в спальне, когда успели полностью избавиться от одежды. Я горела, горела в пламени чувств.

Уже потом, когда все закончилось, и мы просто лежали в постели. Я неосознанно рисовала замысловатые узоры на обнаженной груди моего демона, мне в голову пришла мысль, от которой захотелось рассмеяться в голос. Рэн странным образом уловил мое настроение и сильнее прижал меня к себе.

— Что?

— Я просто подумала. А как тебя зовут на самом деле? Что-то я сомневаюсь, что в паспорте у тебя Рэн записано?

Он засмеялся, а потом одним резким движением перекатился и навис надо мной. Я зажмурилась в ожидании поцелуя, но его не было. Немного разочарованная, открыла глаза и натолкнулась на внимательный взгляд Рэна. Он рассматривал меня довольно долго, и мне даже стало не по себе от этого взгляда.

— Ренат, — тихий шепот и я вскинула глаза, что бы посмотреть на него. — В паспорте у меня написано Ренат.

А потом был поцелуй. Медленный, тягучий, в нем не было страсти. Но меня унесло куда-то далеко. Я снова потерялась в ощущениях, в прикосновениях моего демона. И, наверное, в тот момент я впервые поняла, что такое счастье.

Следующие дни слились в поток нескончаемого удовольствия. Все было так хорошо, что иногда я ловила себя на мысли, что все это просто сон. И скоро я проснусь.

Рен был само совершенство. Нежный, добрый, внимательный, и вместе с тем, очень суровый наставник. Он не давал мне спуску во время тренировок и, стоит отметить, у него неплохо получалось. По крайней мере, я и сама стала замечать, что с каждым разом концентрация удается мне все лучше и лучше.

Валентина по-прежнему пыталась научить меня управлять стихией воздуха. И, то ли благодаря занятиям с Рэном, то ли просто как результат практики, мне удавалось подчинить стихию. Еще не слишком хорошо, и не всегда, но уже можно было не бояться, что однажды я потеряю контроль и уничтожу все вокруг.

Через два дня Рэн стал заниматься со мной не только концентрацией. Валентина настояла, что бы он помог мне освоить хотя бы минимальные навыки в работе с огнем. По сравнению с воздушной стихией, огонь был намного опаснее и более непредсказуем. Поэтому, нам приходилось уходить подальше от жилья: в лес, на берег небольшой речушки, туда, где было, не слишком опасно, что, не справившись со стихией, я могу вызвать пожар.

Когда Рэн, первым делом попросил меня показать, что я могу сотворить с огнем, я, не задумываясь, вызвала маленькую искорку. Такую же, как и тогда, когда пыталась зажечь свечи во время спиритического сеанса. И эта мелкая пакость снова стала надо мной издеваться. Она трещала и пыталась убежать. Рэн долго смеялся надо мной. Наблюдая, как я ношусь по небольшой полянке, пытаясь призвать неуравновешенный огонек к порядку.

А вообще эти дни стали, наверное, самыми счастливыми в моей жизни. Мне никогда и ни с кем не было так хорошо, так спокойно. Я не думала о том, как выгляжу в глазах моего демона. В них я всегда отражалась как самая прекрасная и самая замечательная. Может мне это только казалось, но очень хотелось верить.

В эти дни я окончательно поверила в то, что сказка бывает. Поверила в то, что Рэн — самый лучший.